Перепутье второе - О`Санчес

Керси закрутил головой, не выдержал и покатился со смеху.

– И что, и действительно отправились спрашивать?

– Хвала богам, до этого не дошло, иначе бы я не дожил до нашей с вами беседы. Местные красавицы подержали его в сладком плену, однако же отпустили. И он вернулся.

– И что он сказал?

– Да ничего, похныкал для виду, махнул пару раз хвостом и предложил забыть. Но мне вперед наука: надо будет, не дожидаясь самовольных отлучек и дезертирства, хотя бы раз в год предоставлять ему законный воинский отпуск… Суток на трое…

– По-моему, разумно.

– И я одного с вами мнения. О… Что это, Керси? Нет, наш трактир дальше, но давайте узнаем, что тут стряслось?.. Тем более, что они сами к нам направляются.

Юноши придержали лошадей и остановились, а подскакавшие к ним воины дорожной стражи, увидев, что имеют дело с двумя приличными молодыми дворянами, слегка расслабились и опустили оружие.

– Сотник дорожной стражи Ларки Вокул, судари!

– Рыцарь Докари из рода Та Микол, сударь! Со мною дворянин Керси из рода Талои, следуем в столицу по личному распоряжению Его Величества.

Да, тут не могло быть ни умысла, ни ошибки, эти дворяне совершенно ни при чем.

– Прошу простить за беспокойство, судари, служба. Все вижу: гербы и воспитание, у меня нет к вам претензий и вопросов… хотя… Так, на всякий случай: не доводилось ли вам встретить по пути здоровенного малого, толстого, молодого, с усами, но безбородого, без меча, но с секирою и дубиною? На толстой серой лошади. Зовется он что-то вроде – Хряк… Хвак… Как-то так?

– Нет, сударь Ларки, такого человека мы не встречали, и имени такого не слыхивали. Но чем он виноват перед властью и законом?

– Да… сами изволите видеть: целое кладбище нам настрогал. Повздорил с маленьким отрядом… а вернее будет сказать – с шайкою отставных ратников, не поделили баб продажных. Все были пьяны в стельку, все до единого, мужчины и эти… Ругались площадно. И сей толстомордый хряк Хвак не придумал ничего лучше, как поубивать всю дюжину этих обормотов, и одна из девочек тоже… под чью-то руку подвернулась. Трактир вверх дном, посуду и мебель перебили, только что не сожгли, мне дежурство завтра сдавать, а со мною тринадцать мертвых тел, которых за сие краткое время следует успеть опознать и похоронить… Одним словом, судари, если встретите сего Хвака, одного или с сообщниками – рубите на мелкие ломтики, я покажу в вашу пользу, и вам ничего за это не будет, кроме горячей благодарности от нашего наместника! Ух, какой зверина! Не укусит?

– Представителя власти??? Помилуйте… Хорошо, тогда мы следуем своим путем, а ваши слова непременно учтем. Прощайте, сударь.

– И вам легкой дороги.

– Какое счастье, сударь Докари, что это не тот трактир, в котором мы с вами рассчитывали остановиться.

– Да уж… Знаете, Керси… У меня такое ощущение, что я солгал только что.

– Как это? Что вы такое говорите?

– Будь я проклят, если это имя мне ранее не встречалось… Хвак…Чуть ли не в далеком детстве, когда и у меня самого было совсем другое, тоже простонародное имя: Лин. Знаете, как это бывает: вот-вот, вот-вот вспомнишь – и не вспомнить.

– И всё? И только-то? Полно вам, сударь Докари. Лучше расскажите мне еще о столичной жизни, о светской жизни, я имею в виду… О женщинах… ну, вы понимаете…

Князь Докари расхохотался, но он умел делать это совершенно не обидно для собеседников.

– Извольте. Только оговорюсь сразу: мой личный опыт крайне мал и недостоин упоминания. Рассказывать о невесте я, вы уж извините, не стану, да это и неинтересно никому, кроме нас двоих. Также увольте меня от разглашения тайн, которые мне поверяли мои друзья и знакомые, ибо секреты и сведения сии не мне принадлежат… Во всем же остальном, я волен рассказывать, передавать дальше известное всему свету или, говоря иначе, распространять светские новости, альковные, военные, затхлые, свежие… все, чем располагаю. И сделаем поправку на то, что я уже около месяца не был в столице, а следовательно отстал от жизни и от моды, как и всякий провинциал. Итак… Перо нынче модно закладывать в пряжку берета чуть наискось, влево, вправо, по вкусу, но ни в коем случае не прямо!

Керси тотчас сорвал шапку и поправил перо, согласно требованиям столичной моды.

– Далее, любой благородный дворянин, в столице или в уделе, предпочитает занимательную, необременительную беседу во время трапезы и после нее… А вот как раз и наш трактир. Вы знаете, столько лет живу, а до сих пор не научился приструнивать особо ретивых трактирщиков… и трактирщиц.

– Ну, сударь Докари, за этим дело не станет, предоставьте мне сии заботы… Я у его светлости такому научился…

– Охотно. Итак, устраиваемся сами, устраиваем питомцев, умываемся и ужинаем! А за ужином беседуем. Как вам мое предложение, дорогой Керси?

– Оно превосходно.

И так все и было, в первый вечер первого дня путешествия: лошадей разместили на просторной и чистой конюшне, Гвоздик был загнан наверх, в комнату князя Докари, и брошен, оставлен страдать… один на один с ящерным окороком…

А молодые люди далеко за полночь все сидели за столом и все не могли наговориться… О чем они беседовали в уголку небольшого трактирного зала, совершенно опустевшего по ночному времени? Всего не упомнить, молодежь любопытна и любознательна… Скорее всего, о женщинах, о дуэлях и войнах, о лошадях… ну и, разумеется, о Гвоздике… Не забыли маркиза Короны и Его Величество, обсудили женские коварства и вероятность неведомой беды, грядущего конца света, о котором стало модно поговаривать в придворных кругах…

Но оба встали с рассветом, бодрые и отдохнувшие, к тому же нетерпение – у каждого оно было свое, заветное – подгоняло их двигаться дальше, не медля ни единого лишнего мига.

На четвертый день они окончательно сдружились, однако, несмотря на тепло отношений, Керси упрямо отказывался обращаться к рыцарю Докари накоротке…

– Вот если бы я выбрал от его светлости удар мечом по плечу на поле боя, то был бы я сейчас полноправный «рыцарь поля битвы», но его светлости угодно было снизойти к моему тщеславию… Да, вот вам смешно, сударь Рока… прошу прощения, оговорился… сударь Докари, ибо вы государя видите ежедневно… и принцесс…

– Храни нас боги – встречать Его Величество так часто, как вы говорите! Нравом он крут и переменчив. Кстати, и не пристало рыцарю шастать по передним, в надежде снискать случайную благосклонность от сильных мира сего…

– О нет, сударь Докари, вы неправильно меня поняли: я не собираюсь натирать штанами скамейки в монарших передних, но – удостоиться лицезреть, хотя бы однажды, государя и его семейство… А пуще того – принять из высочайших дланей рыцарский венец!.. Это великое счастье, отсутствие которого, вам, столичным вертопрахам, просто не понять. У нас в провинции на многое смотрят совсем иначе, нежели у вас…